«Мы решили, что это хорошее место», — говорит Ханс де Борст;
Скверик в административной столице Нидерландов городе Гаага. Де Борст сидит на простой деревянной скамье, руки сложены на коленях.
Он участвовал в установке скамейки. Дело в том, что с этой точки сквера открывается отличный вид на изысканный особняк — российское посольство в Нидерландах.
На спинке скамьи прибита небольшая латунная табличка с выгравированной надписью: «Все еще ждем ясности и ответственности. С любовью и памятью обо всех 298 пассажирах и членах экипажа рейса МН17 Малазийских авиалиний. 17 июля 2014».
Авиалайнер Boeing 777 выполнял рейс из амстердамского аэропорта Схипхол в столицу Малайзии город Куала-Лумпур — и взорвался от удара российской ракеты в небе над юго-востоком Украины. Более двух третей пассажиров были граждане Нидерландов, среди них и 17-летняя дочь де Борста — Эльсемик.
На душу населения Нидерланды в тот день потеряли больше людей, чем Америка в результате терактов 11 сентября 2001 года. Но трагедия в Нью-Йорке и Вашингтоне имела разрушительные последствия — в рамках своей «войны с терроризмом» США вторглись на территорию двух государств и разместили свои войска в разных частях планеты.
А в Нидерландах — что поразительно — катастрофу словно не заметили.
Несмотря на то, что расследование Объединенной следственной группы с участием Нидерландов, Бельгии, Австралии и Украины получило убедительные доказательства причастности России к трагедии «Боинга», голландские власти до сих пор не привлекли никого к ответственности. Даже после того, как Гаага официально обвинила Москву в том, что сбившая самолет ракета класса «земля-воздух» была российской (реакцию Кремля на эти заявления можно описать как пренебрежительное пожатие плечами).
Отчасти это история про национальный характер голландцев: они отличаются сдержанностью и придают значение соблюдению надлежащих правовых процедур — в ущерб чувствам и импульсивным поступкам. Отчасти — история о первоочередности экономических соображений и о том, что Нидерланды нуждаются в российских энергоресурсах и торговых связях с Россией. А еще история сбитого «Боинга» может послужить хрестоматийным примером российского искусства дезинформации: кремлевские чиновники и подконтрольные им СМИ по капле выдают лживые сведения, выставляя виновным кого угодно — кроме самой Москвы.
Ханс де Борст никогда не забудет день, когда тела пассажиров MH17 (в том числе граждан других государств) доставили в Нидерланды. «Все было как в кино», — вспоминает он.
«Малайзийские родственники начали сходить с ума — рыдать и падать ниц, и я был раздосадован их слезами. Думал — ну что вы творите, а? Ведите же себя как люди, — говорит Ханс. — А потом вспомнил, что в одном из этих гробов лежит Эльсемик. Но и даже тогда я не заплакал».
Я слушала его озадаченная. Такой приятный деликатный мужчина, потерявший единственную дочь — самого дорогого своего человека, рассказывал мне, как чуть ли не шарахался от людей, переживающих такое же горе. Однако затем де Борст продолжил.
«Возможно, досада моя была вызвана еще и тем, что плакать я не мог. Это связано с нашим национальным характером. Мы, голландцы, себя так не ведем. Однако это не значит, что люди, которые, содрогаясь от рыданий, бросаются на землю, скорбят сильнее меня».
Я тоже отчетливо помню тот день: в толпе журналистов на голландской авиабазе я ждала приземления военных самолетов с останками жертв катастрофы.
Когда самолеты показались на горизонте, воцарилась тишина. Только трубач выводил заунывную мелодию Last Post — ее исполняют на военных похоронах или церемониях в память о жертвах войны британские королевские кавалерийские и артиллерийские войска. Над нашими головами развевались приспущенные флаги десяти государств, граждане которых были среди пассажиров и членов экипажа на борту потерпевшего крушение «Боинга».
Гробы выгружали из самолетов и проносили мимо скорбящей толпы — многие из гробов были совсем небольшие.
На борту рейса MH17 было более 80 детей.
Через неделю я брала у нидерландского премьер-министра Марка Рютте интервью для BBC. Он клялся, что виновный в запуске ракеты, кто бы он ни был, «не уйдет от правосудия».
При этом больше всего мне запомнился спокойный, отрешенный голос Рютте. Это показалось мне неуместным в свете того, что наш разговор состоялся практически сразу после неимоверно чудовищной трагедии национального масштаба — я осознавала, что меня саму она тоже растоптала. Я вышла из кадра сразу после того, как премьер ответил на последний вопрос, — боялась расплакаться.
Профессиональный журналист должен дистанцироваться от темы, над которой работает, — это принято за аксиому. Ведь я лично не знала ни одного из погибших, твердила я себе. Мне казалось, что я посягаю на горе тех, кто знал.
Кроме того, я отдавала себе отчет в том, что на меня в упор смотрят ожидающие своей очереди ребята из съемочной группы нидерландского телевидения.
С тех пор, как 17 июля 2014 года я впервые приземлилась в аэропорту Схипхол с целью отслеживать новости о крушении MH17, я отдаю этой истории все свое время. Помню, как люди метались по аэропорту в толпе ни о чем не подозревающих (беззаботных) туристов в поисках новостей о своих родных — тех, кого они всего несколько часов назад проводили на самолет.
В течение следующих дней мы побывали в местах, где домой не вернутся целые семьи, и снимали в церквях, которые были завалены свечами и плюшевыми медведями с сердечками в лапах. Премьер-министр Рютте подошел к окну и неуклюже коснулся рукой моего плеча. Судя по всему, он был озадачен тем, что я едва не расплакалась. Забыв на мгновение, кто передо мной стоит, я объяснила свою реакцию.
Я не понимаю, как вы можете быть таким безучастным и отстраненным, сказала я. Как выразился один из родственников, глава правительства производил впечатление человека, которому плевать на то, что в далекой чужой стране погибли его соотечественники.
Помню, что Рютте сказал, что понимает меня, но, по его мнению, лучше проявить терпение, а затем уже сделать все должным образом, как полагается.
«Когда мы докопаемся до правды», — произнес он.
Однако чтобы докопаться до правды, нужно было пробраться сквозь зыбучий морок обмана, который распространяли российские власти и государственные СМИ. Чем больше появлялось свидетельств, указывающих на причастность России, тем упорнее Москва продолжала все отрицать и распространять ложную информацию.
Это началось в считанные дни после катастрофы. При том, что российское правительство и его союзники-сепаратисты на востоке Украины препятствовали доступу представителей расследования на место крушения, один из высокопоставленных военных чиновников возложил ответственность за кровавую трагедию на Украину. Подконтрольная Кремлю телекомпания RT, ранее известная как Russia Today, раскрутила это выступление на своем международном англоязычном канале.
Тогдашний заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал-полковник Андрей Валерьевич Картаполов заявил, что «Боинг» пролетал над зоной военных действий из-за преднамеренной перемены курса и там был сбит украинским истребителем.
Группа экспертов в области контроля над вооружениями изучила спутниковые снимки, на которые генерал опирался в своих доводах, и заключила, что они были «существенным образом обработаны или подделаны». В дальнейшем российские государственные СМИ прилагали недюжинные усилия в попытке доказать, что самолет сбили выстрелом зенитно-ракетного комплекса «Бук» украинские военные.
Список альтернативных версий продолжал расти, пополняясь все более и более бредовыми теориями. Среди них была и гипотеза о том, что рейс MH17 — это на самом деле малайзийский лайнер, который пропал в небе над Индийским океаном незадолго до этого, и что над территорией Украины самолет летел уже с мертвыми пассажирами.
Важную роль в расследовании случившегося — и последующих попытках скрыть правду — сыграл сайт журналистских расследований Bellingcat: они первые идентифицировали сам «Бук» и российскую военную часть, которой он принадлежал. Команда также назвала имена тех, кто предположительно причастен к выпуску ракеты.
Основатель Bellingcat Элиот Хиггинс говорит, что среди прочего их публикация оказала содействие «в борьбе с российской кампанией по распространению ложной информации». Это был сигнал для всех потенциальных свидетелей — в том числе сигнал о том, что сбор информации продолжается, говорит он.
Возглавляемая голландскими специалистами Международная следственная группа также приложила значительные усилия для проверки всех альтернативных теорий — чтобы когда (если) дело дойдет до суда, они сумели бы представить неопровержимые доказательства своей версии.
Нескончаемый поток теорий заговора не только вызвал возмущение убитых горем родственников погибших, но и подорвал доверие к расследованиям катастрофы, а также вызвал раскол — что и было главной целью российской дезинформационной кампании.
За годы после крушения рейса MH17 посеянный в нидерландском обществе раздор по теме только усилился.
Это говорит о том, что Москва целенаправленно била в больное место.
В последнее время укрепляет свои позиции голландская ультраправая партия «Форум за демократию». Лидер партии Тьерри Боде публично ставил под сомнения заявления о причастности России к расстрелу лайнера. Среди прочего, это событие сыграло не последнюю роль в том, что кампания против поддержки Нидерландами планов Евросоюза по укреплению сотрудничества с Украиной оказалась успешной. На референдуме два года назад почти две трети нидерландских избирателей высказались против так называемого «соглашения об ассоциации».
Последующий анализ продемонстрировал, что на общественное мнение повлияли фейковые новости и вбросы недостоверной информации — следы которых вели в Россию. В качестве одного из примеров можно назвать вирусный видеоролик, якобы записанный ультраправым украинским подразделением «Азов»: герои записи угрожают голландцам расправой, если они не поддержат соглашение.
Согласно одному исследованию, несмотря на то, что запись оказалась фейком, который распространяла скандально известная российская фабрика троллей, она все-таки запугала избирателей вероятными последствиями сближения с Украиной и усилила вес противников соглашения об ассоциации. В этой же работе авторы представили свидетельства того, что материалы кампании против альянса с Украиной, были заимстовованы главным образом у RT и еще одного финансируемого Кремлем ресурса — сайта Sputnik.
По данным опроса, проведенного Международным институтом маркетинговых и социологических исследований IPSOS, 19% собиравшихся голосовать против соглашения объяснили свой выбор тем, что Украина расстреляла «Боинг».
По свидетельствам знакомых с русской общиной голландцев, трагедия рейса MH17 повлияла и на живущих в Нидерландах выходцев из России: теперь они стараются держаться в тени и не привлекать к себе лишний раз внимания. Гаагский магазин, который раньше носил название «Царский», переименовали в «Смак» — это слово понятно и русским, и украинцам, а Первая русская школа в Гааге теперь зовется «Международная школа имени Спинозы».
Мое знакомство с Хансом де Борстом произошло у него дома в городке Монстер через несколько недель после катастрофы. Он угощал кофе и кексом с изюмом, который испек сам, и больше всего, казалось, переживал за мое самочувствие: «Бьюсь об заклад, что вы не выспались».
Гостиная де Борста превратилась в алтарь памяти его дочери — свечи, любимые фразы, на стенке — портрет девочки в полный рост.
Узнав, что труп дочери был найден неповрежденным, де Борст подумал, что ему «повезло». Многие родственники жертв крушения получили лишь фрагменты тел своих близких, отчего их горе делалось еще более невыносимым.
И все же когда тело девочки доставили в Нидерланды, де Борст решил, что не станет смотреть на него. В морге труп сфотографировали — на случай, если он когда-нибудь передумает.
В том самолете Эльсемик летела с мамой и ее новой семьей. Она любила кататься на велосипеде, играть на пианино — и, по выражению де Борста, пускаться «в необычные приключения«.
Осиротевший отец говорит, что знал о конфликте на Украине и до трагедии — слышал об этом в новостях. Однако он вряд ли сумел бы тогда сказать, кто с кем воюет или где конкретно все это происходит. И тут внезапно — совершенно непостижимым образом — жертвой этой войны стала Эльсемик, всего через несколько часов после того, как Ханс де Борст посадил ее на самолет.
Вину нужно возлагать на пророссийских ополченцев? Или украинскую власть и ее армию? На российского президента? Как и другие родственники жертв, де Борст сначала вообще ничего не понимал. Через четыре дня после крушения Боинга он написал открытое письмо, где призвал убийц своей дочери взять на себя ответственность за совершенное ими преступление.
«Премного благодарен вам, господин Путин, сепаратисты и правительство Украины за то, что убили моего любимого и единственного ребенка».
Это был исключительный случай — гневный выпад, направленный в том числе в сторону правительства собственной страны. Де Борст обвинил власти в том, что их реакция была слишком сдержанной. «Если бы на борту лайнера были американцы или русские, туда бы уже ввели войска», — сказал он мне тогда.
Сегодня сомнений в том, кто в ответе за случившееся, у него нет. «Руки Путина запятнаны кровью», — говорит он, приводя в качестве доказательства последний доклад Объединенной следственной группы. В докладе говорится, что сбивший MH17 ЗРК «Бук» был произведен в России и доставлен на Украину российскими военными — курской 53-й бригадой ПВО российских вооруженных сил. После публикации этих данных премьер-министр Рютте открыто возложил вину за случившееся на Россию и потребовал, чтобы Москва содействовала ходу уголовного расследования.
Однако некоторые из родных жертв катастрофы опасаются, что момент упущен. В этом году семьи сами организовали ежегодную церемонию памяти погибших — при незначительной финансовой поддержке со стороны нидерландского правительства.
«Где ж они? Они ничего не предпринимают», — сетует Силене Фредрикш, потерявшая в катастрофе своего сына Брайса.
Она говорит со мной, сидя на кровати сына. Белье на постели смято — мать оставила все так, как было в то утро. В углу комнаты стоят тапочки девушки Брайса Дэйзи Элерс, на верхушке груды разбросанной на диване груды журналов видно июньский номер Glamour 2014 года.
Время в спальне юноши словно остановилось. Ничего не изменилось с тех пор, как молодые возлюбленные рванули скорее из дома, чтобы не опоздать на свой «райский» рейс. Раем Элерс называла остров Бали, где они должны были очутиться в финальной точке своего путешествия.
«Скорбь в Голландии под запретом, — говорит Фредрикш. — Ну то есть погоревать можно, но увлекаться не стоит. А еще в Голландии не принято говорить о своих чувствах. То, как себя веду я, считается странным, — это не по-голландски».
«Каждый день я начинаю с того, что распахиваю дверь и говорю — «доброе утро, Брайс, доброе утро, Дэйзи». Головой конечно понимаю, что домой они не вернутся, но в глубине души не могу с этим смириться».
Врачи диагностировали у Фредрикш посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Психотерапия, по ее словам, ее состояние не облегчила. «Помогают только лекарства. Вот эти таблетки я сейчас пью. Они отупляют».
«Меня никто не понимал», — продолжает Силене.
«В Голландии женщине после родов положен четырехмесячный отпуск. А если вы теряете ребенка — что намного, гораздо мучительнее и физически, и в эмоциональном отношении, — вы имеете право взять на работе отгул на три дня. Собственно, этим все сказано. Вот так в Голландии относятся к смерти».
Не последнюю роль сыграли в смягчении нидерландской позиции по вопросу крушения лайнера и сугубо прагматические соображения. Судьба Нидерландов сильно завязана на экономических и политических связях с более крупными государствами. А действовать в одиночку маленькой стране не по зубам.
Для ужесточения санкций голландским властям понадобилась бы поддержка членов Евросоюза — включая «путинских европейских дружков типа Виктора Орбана», — отмечает бывший депутат Европарламента, а ныне сотрудник Института международных отношений в Клингендейле Ян Маринус Вирсма.
Также стране нужен российский газ — и спрос российского потребителя на голландские цветы и другую сельхозпродукцию. Как верно подмечает де Борст, «голландцы злы на Россию, но им по нраву, когда дома топят».
Де Борст входит в немногочисленную группу активистов, кто все еще выступает за свершение правосудия в отношении виновных в гибели пассажиров и членов экипажа рейса MH17. Месяц назад они выложили перед российскими представительством в Гааге из 298 стульев самолет.
Однако теперь де Борст одобряет тактику правительства. Если бы Голландия, подобно Штатам, отреагировала на трагедию военными действиями, как он сам предлагал сразу после катастрофы, это бы плохо кончилось. «Тогда бы разразилась настоящая война — может даже, Третья мировая. Ради чего? Война бы не вернула нам наших детей. Я считаю, что наша страна выбрала наиболее разумный подход».
Союзники на мировой арене также поддержали позицию Нидерландов. Накануне встречи Путина с Трампом в Финляндии министры иностранных дел стран «Большой семерки» выступили с совместным заявлением, в котором призвали Россию «признать ответственность за свою причастность» к крушению MH17.
А вот политик Шурд Шурдсма, представитель голландской правящей коалиции, выступает за более жесткие меры в отношении российского правительства.
Он призывает составить своего рода «список Магнитского», чтобы наказать Путина и других высокопоставленных кремлевских чиновников за отказ содействовать в проведении расследования.
Следственная группа уже располагает увесистыми папками улик, однако информации все еще недостаточно — в том числе показаний свидетелей, которые могли бы помочь опознать подозреваемых в преступлении. В свой последний доклад Объединенная следственная группа включила список из 11 вопросов и просьбу оказать содействие следствию с целью установить личность причастных к крушению самолета.
Но даже если подозреваемых удастся вычислить, встанет вопрос об их экстрадиции; маловероятно, что Россия на это пойдет, поскольку между Москвой и Гаагой нет соглашения о выдаче преступников.
В мае российский министр иностранных дел Сергей Лавров четко обозначил, что Кремль продолжает придерживаться прежней позиции: дипломат поставил под сомнение правдивость представленных свидетельств и осудил давление Нидерландов и Австралии на Россию, назвав такую стратегию «неприемлемой».
Есть мнение, что судебный процесс (его планировалось устроить недалеко от аэропорта Схипхол) нужно провести в отсутствие ответчика. Другой вариант — «урегулирование во внесудебном порядке». Глава нидерландского внешнеполитического ведомства Стеф Блок заявил, что Нидерланды и Австралия — на борту Боинга было 27 граждан этой страны — будут требовать от России денежного возмещения нанесенного ущерба. Точную сумму они не озвучили.
А вот родственники жертв трагедии хотят только правосудия.
Составляя текст для памятной таблички, де Борст и его соратники добавили три слова на русском — «Человечность превыше политики».
«Я ощущал выброс адреналина, — вспоминает де Борст день, когда они установили скамью. — Это было важное обращение от лица родных погибших в сторону укрывшегося за кроной деревьев российского представительства. Русские хотят навести туману — но мы знаем правду».
Однако и этого может оказаться недостаточно, признает он. «Голландцев с младых ногтей приучают к честности. Россия ведет себя нечестно. Нам это непонятно. Мы впитали честность с молоком матери«.
«По всей видимости, умение сдерживать слезы нам передалось вместе с этим же молоком».
