SERGEI GAPON

Ядерная экспансия: как Россия благодаря Росатому усиливает влияние за рубежом

Россия – мировой экспортер атомной энергии. Чем больше атомных станций строится за рубежом, тем сложнее скрывать токсичные последствия этой экспансии и несчастные случаи на производствах.

Соседи по АЭС

Люди в защитных костюмах провели дезинфекцию экстренного регистрационного пункта в приграничном литовском городе Калвария еще до приезда туда детей. Ирена Дзиузайте вместе с командой Красного креста уже дожидалась их в спортзале. 

В то облачное октябрьское утро 2019 года Дзиузайте вместе с 500 литовскими чиновниками и волонтерами участвовала в учениях по гражданской безопасности на случай аварии на Белорусской АЭС. Атомная станция, построенная по заказу белорусских властей российской корпорацией “Росатом”, находится всего в 50 км от Вильнюса. Первые испытания прошли в конце 2019 года, а запуск был намечен на лето 2020 года.

Во время учений национальная телерадиокомпания LRT транслировала предупреждения об аварийной ситуации, а на улицах завывали больше 800 сирен, некоторые из которых использовались во время оккупации Литвы фашистами.

Над белорусской границей кружили вертолеты из национального агентства по радиационной безопасности, а датчики фиксировали повышенный уровень радиации на границе, недалеко от города Островец, где находится АЭС.

Споры вокруг строительства первого энергоблока Белорусской АЭС начались, когда в 2012 бетонные трубы станции появились на горизонте. Литовским властям это не нравилось с самого начала: экс-председатель Верховного совета Витаута Ландсбергис заявлял, что запуск АЭС угрожает безопасности Литвы и ЕС и может привести к катастрофе. Власти Литвы утверждают, что Беларусь уже пыталась скрыть несколько крупных аварий во время строительства станции, а сама АЭС – бомба замедленного действия. Глава МИД Литвы Линас Линкявичюс обвинял Беларусь в нарушении норм безопасности при строительстве БелАЭС. 

Для России этот проект стоимостью в 10 миллиардов долларов – показательный. По словам российской стороны, они уже строят десятки других АЭС в двенадцати странах, включая Египет, Бангладеш, Финляндию, Венгрию и Китай. 

Но Литва оказалась первой страной, которая опасается последствий такого строительства – и готовится к ним наперед. 

“Мы тут все здравомыслящие люди и понимаем, что риск катастрофы существует, и мы должны быть к этому готовы”, – объясняет Дзиузайте необходимость учений.

Экологические последствия

Основная причина беспокойства литовских властей по поводу АЭС в том, что они видят в ее строительстве желание России усилить свое влияние в регионе. В апреле 2013 года президент Беларуси Александр Лукашенко сказал, что АЭС – это “кость в горле Евросоюзу и государствам Балтии. Они не хотят, чтобы мы построили современную АЭС и были их конкурентами”. А тех, кто выступает против строительства, Лукашенко назвал “проплаченными Западом людьми”. 

Но еще до начала строительства электростанции активисты и литовские чиновники предупреждали: Белоруссия и “Росатом” в своих расчетах преуменьшили экологические последствия строительства АЭС на окружающую среду и не смогут соблюсти нормы безопасности, предписанные ООН. 

Министерство иностранных дел Литвы заявляет, что БелАЭС построена на сейсмически активном участке, который белорусские ученые еще в 1992 году оценили, как непригодный для  строительства атомных объектов. 

Самый громкий инцидент на станции произошел в 2016 году. Оппозиционный политик и координатор общественной кампании “Островецкая атомная – это преступление!” Николай Уласевич заявил в СМИ, что во время строительства с высоты нескольких метров упал 334-тонный корпус реактора. Эту информацию в Белорусском министерстве энергетики подтвердили только две недели спустя, 27 июля, а в “Росатоме” заявили, что на АЭС произошло не падение, а “соприкосновение с землей”. 

Первого августа заместитель министра энергетики Беларуси Михаил Михадюк объявил, что установка корпуса приостановлена до проведения испытаний. ​​В “Росатоме” продолжали отрицать, что корпус реактора при падении был поврежден, но в итоге все же заменили его.

С 2012 года в Беларуси произошел десяток инцидентов, которые ни Лукашенко, ни “Росатом” не спешат обнародовать. В том числе пожар на станции в 2019 году и как минимум три смерти за все время строительства. 

Изначально станция должна была заработать в 2018 году, но Беларусь несколько раз откладывала запуск без объяснения причин. В итоге первый энергоблок заработает в ближайшие месяцы, а о запуске всей АЭС должны объявить в скором времени, точной даты пока нет. 

Литовские власти говорят, что “Росатом” давит на белорусских чиновников, чтобы побыстрее начать поставки ядерного топлива, несмотря на то, что уязвимости в системе обеспечения безопасности так и не устранили. Литовская разведка сообщала, что пожар на АЭС в прошлом году произошел из-за халатности во время строительства, но белорусские власти это замалчивают. 

“Эта советская одержимость скрывать информацию о происшествиях, наверное, самое больше пятно на всей истории со строительством АЭС, – считает белорусский политолог Артем Шрайбман. – Если бы не эта скрытность, Беларусь была бы в выигрыше”.

Представитель Беларуси в Вильнюсе признал ошибки своего правительства в реагировании на происшествия, но объяснил их  бюрократической волокитой.

“Росатом” ответил на вопросы Coda по электронной почте. По словам представителей компании, безопасность – их “первый и главный приоритет”. В компании также рассказали, что сотрудничают с несколькими международными наблюдателями, чтобы “убедиться, что проект в Беларуси соответствует самым высоким международным стандартам”. 

И все-таки “Росатом” часто замалчивает происшествия. 

В 2017 году ученые обнаружили радиоактивное облако, двигающееся со стороны России в сторону Европы. В августе 2019 года в международном исследовании утверждалось, что причиной стала авария на предприятии “Росатома” “Маяк” на границе России и Казахстана. Но “Росатом” это отрицал.

Андрей Ожаровский, российский физик-ядерщик и один из активистов, которые выступают против строительства АЭС в Островце, считает, что “Росатом” последовательно “придерживается худшей советской практики – врать, скрывать информацию и не отчитываться о своих действиях”.

По словам Владимира Сливяка, сопредседателя российской организации “Экозащита”, признанной в России иностранным агентом, “Росатом” признает инциденты только после того, как о них начинают публично говорить. “Экозащита” существует с 1989 года и наиболее известна кампаниями против строительства атомных электростанций и открытой добычи угля в Кемеровской области. В 2019 году директор НКО Александра Королева запросила политическое убежище в Германии. В отношении нее возбудили пять уголовных дел за невыплату штрафов по закону об иноагентах, общая сумма которых составляет больше двух миллионов рублей.

“Экозащита” сомневается не только в том, как “Росатом” соблюдает меры безопасности, но и в экономических перспективах компании на глобальном рынке. Согласно отчету организации, “Росатом” строит АЭС за рубежом в том числе на государственные кредиты, общая сумма которых – 90 миллионов долларов. 

“Вместо широко разрекламированных валютных поступлений от строительства АЭС за рубежом наша страна, наоборот, сама платит за многие проекты. В том числе в виде предоставления другим странам ультрадешевых кредитов по ставкам, о которых наши собственные граждане и предприниматели могут только мечтать”, – пишет Владимир Милов, бывший замминистра энергетики РФ, во вступлении к докладу “Экозащиты”.

Вместо обещанных “Росатомом” 36 реакторов строится, по данным “Экозащиты”, всего семь – в Турции, Бангладеше, Индии и Беларуси.

С остальными возникли проблемы, в том числе с разрешением на строительство из-за недостаточных мер безопасности. Это, например, случилось в 2018 году в Финляндии, где за проверку отвечает государственный регулятор по радиационной и ядерной безопасности (STUK). Атомная станция Ханхикиви-1 – это третья попытка страны построить на своей территории АЭС. Несмотря на то, что правительство одобрило начало строительства еще в апреле 2010 года, STUK разрешение так и не выдал. 

В 2014 году, в самый разгар войны на юго-востоке Украины, одна из крупнейших партий в финском парламенте “Зеленый союз” вышла из состава правящей коалиции, поскольку была не согласна с одобрением правительства на начало строительства станции. По их мнению, это бы усилило влияние России в Финляндии, поскольку АЭС тоже строит “Росатом”. Претензий к проекту было несколько, в том числе – утилизация отходов.

Кроме этого, проект Ханхикиви-1 не соответствовал требованию правительства Финляндии, согласно которому не менее 60% станции должны принадлежать владельцам внутри страны или Евросоюза. “Зеленая” партия выступает, напротив, за то, чтобы на территории страны строились не АЭС, а возобновляемые источники энергии. На сегодняшний день Россия занимает две трети в поставках электроэнергии в Финляндию. В прошлом году глава Росатома сообщал, что сроки введения станции сдвинулись на 2028 год. 

По словам Сливяка, экономическая нежизнеспособность этих проектов с огромными государственными субсидиями на займы, которые, возможно, не удастся погасить, говорит о том, что они нужны России как политический актив, а не как экономический. 

“Как только вы продаете ядерный реактор другой стране, следующий век она будет зависеть от вас и вашего обслуживания, – говорит Сливяк. – Вы как минимум будете входить в управление  АЭС и поставлять ядерное топливо. А это уже дает возможности влиять на местные правила и политиков. Это один из самых эффективных инструментов, чтобы страна начала от вас зависеть”. 

Представитель “Росатома” опроверг утверждения о том, что проекты компании позволяют лоббировать интересы России. В письменном ответе, полученном редакцией, “Росатом” сообщает: “большинство экспертов сходятся во мнении, что ни один проект по строительству атомных станций, основанный на российских разработках, не может быть использован в геополитических целях”.

Воспоминания о Чернобыле

Для многих белорусов страх за свою безопасность превыше других проблем. 

С Николаем Уласевичем мы встретились летом 2016 года недалеко от Островца, через месяц после того, как он обнародовал информацию об аварии с корпусом реактора. Мы проезжали через стройплощадку АЭС. За окном одинокий трактор вспахивал поле. Николай начал набирать скорость и сказал: “Они тут крематорий строят”.

Того же мнения придерживаются в либеральных белорусских кругах. Светлана Алексиевич, автор книги “Чернобыльская молитва” и нобелевский лауреат, назвала белорусскую АЭС “преступлением”.

В феврале этого года на встрече активистов, которые выступают против АЭС, Алексиевич сказала, что этот проект “игнорирует” уроки Чернобыля и является для Кремля способом держать Беларусь “на коротком поводке”. 

В опросе 2017 года почти 40% респондентов проголосовали против запуска АЭС из-за опасений за свою безопасность. “Свое дело сделала коллективная память о Чернобыле”, – считает политолог Шрайбман.

Министерство внутренних дел Литвы тоже готовится к аналогичной катастрофе. Кроме учений, в августе 2019 года было выделено около 1 миллиона долларов на закупку таблеток йода – первое, что принимают во время аварии на атомной станции, чтобы хоть как-то защититься от попадания в организм радиоактивных веществ. А на границе с Беларусью, по сообщениям Литовского агентства по радиационной безопасности, построили больше десяти станций радиационного контроля. 

“Мое отношение не изменилось, – написал в Фейсбуке Уласевич в начале июня. – Учитывая качество строительства и основываясь на информации, которая у нас есть от рабочих изнутри, мы просто не можем рассчитывать, что АЭС будет работать без сбоев. Я надеюсь, что здравый смысл восторжествует и станцию не запустят”. 

Если эта история кажется вам важной, подпишитесь на нашу регулярную рассылку об инфодемии — дезинформации вокруг новостей о коронавирусе. И следите за нами в Телеграме.

Перевод текста Марины Бочаровой

Jonathan Brown

Jonathan Brown is a print, radio, and video journalist working in Russia and the former Soviet Union. He was previously based in the Middle East.

@jonathaneebrown
Benas Gerdziunas

Benas Gerdziunas is the editor at LRT English and a multimedia journalist previously reporting from the EU, Balkans, Belarus, Middle East and Ukraine.

The Big Idea

Shifting Borders

Borders are liminal, notional spaces made more unstable by unparalleled migration, geopolitical ambition and the use of technology to transcend and, conversely, reinforce borders. Perhaps the most urgent contemporary question is how we now imagine and conceptualize boundaries. And, as a result, how we think about community. In this special issue are stories of postcolonial maps, of dissidents tracked in places of refuge, of migrants whose bodies become the borderline, and of frontier management outsourced by rich countries to much poorer ones.
Read more