Три кривых бетонных столба символизируют остатки ограды лагеря. Десяток фигур из бетона — истощенных, почти теней — изображают тысячи людей, которые были заключены здесь во время войны. За ними лежит пирамида человеческих черепов — потому что десятки тысяч человек остались тут навсегда. Мемориал посвящен жертвам нацистского концлагеря «Дулаг-100», который находился здесь, на окраине города Порхова в Псковской области, во время войны. А еще это памятник борьбе одного человека за сохранение памяти, борьбе, которая длилась десятилетиями.

Человека этого звали Александр Маначинский, он посвятил проекту большую часть жизни, но закончить не успел. Памятник доделал его сын Владислав. Петербургский архитектор Маначинский-старший скончался за полгода до открытия мемориала в июне 2016 года.

В плену у нацистов погибло около трех миллионов военнопленных. Однако в России очень мало памятников этим жертвам нацистского режима. В официальной историографии плен — до сих пор нечто постыдное, что должно замалчиваться, как и советские военные катастрофы.

«Отношение к этому государства, армии и ветеранов — тех, что не были в плену — не изменилось»,— утверждает Павел Полян, историк Высшей школы экономики специалист по истории советских военнопленных. Он также добавил что советские военнопленные до сих пор считаются «предателями и соучастниками».

Российские власти создают единый официальный исторический нарратив, в котором нет места неудобным событиям и статистике. Неприлично всерьез исследовать поведение советских войск во время оккупации (на языке официальной истории это называется «освобождением») Германии, рассказывать о жизни миллионов советских граждан на оккупированных немцами территориях, о русском коллаборационизме. Пленные в официальную историю тоже укладываются плохо.

Маначинский-старший заинтересовался этой темой в восьмидесятых годах, во время его работы в Порхове, рядом с местом событий. «Он был глубоко задет услышанным», вспоминает Владислав.

Архитектор Маначинский заинтересовался историей «Дулага-100» еще в восьмидесятые, работая в Порхове, и был потрясен. Только в этом лагере погибло около 85 тысяч человек. Эксперты-историки называют эти цифры преувеличенными, но соглашаются с тем, что эта трагедия была огромной.

В Порхове с шестидесятых годов стоял небольшой памятник на месте лагеря, но Маначинский решил, что он не передает масштаб катастрофы. Он захотел построить большой мемориал и посвятил этому остаток жизни. «Это был его самый важный проект»,—  говорит его сын Владислав.

«Дулаг» — это сокращение от Durchgangslager, «пересыльный лагерь». И «Дулаг-100» был лишь одним из десятков немецких лагерей, построенных на оккупированной территории. Их создавали близ узловых железнодорожных станций в качестве перевалочных пунктов для переброски бесплатной рабочей силы. Они же служили и лагерями уничтожения: евреев, комиссаров, командный состав и советских чиновников там казнили. Убивали также слабых и раненых, тех, кто не мог работать на благо Рейха.

В основном же в лагерях умирали от голода, холода и жестокого обращения.

Хоть «Дулаг-100» и был перестроен из казарм, это не давало военнопленным достаточно укрытия. Как рассказывает местный историк Михаил Тук, в течении всего дня они должны были находиться снаружи, независимо от погоды. А иногда лагерь был настолько переполнен, что заключенным приходилось ночевать на улице, даже зимой.

Пренебрежение власти

Выжившие рассказали некоторые подробности жизни в лагере только после распада СССР, советская цензура требовала умолчания. К тому же некоторые архивы открылись только во время перестройки. Но вылившийся на нас поток правдивой информации о войне не изменил официального презрительного отношения к советским пленным.

Поэтому получить финансирование для строительства мемориала было сложно. Маначинскому удалось это сделать в восьмидесятые, но в 1992 году деньги кончились — они тогда везде кончились.

На официальный памятник в честь победы в Великой отечественной войне они, может быть, и нашлись бы — но проект Маначинского был действительно неудобен.

Стройплощадка пришла в запустение. Местные жители дразнили незаконченный монумент «хоккейными клюшками» и «тремя сапогами». Они растаскивали сооружение на стройматериалы, крестьяне пасли на лужайке у «озера слез» скот, мотоциклисты облюбовали площадку для тренировок.

«Самое печальное, что солдаты на памятнике были без голов»,— говорит Владислав Маначинский. «Это было просто стыдно».

Дальше случилось чудо. На строительство памятника начали жертвовать частные лица, причем основными донорами были дорожные рабочие. По инициативе простых строителей сбор денег объявил Росавтодор — федеральное агентство, которое строит шоссе по всей России. Для сбора пожертвований был учрежден специальный фонд, в который собрали пожертвований на 30 миллионов рублей, и в 2015 году строительство удалось возобновить.

Но Маначинский был уже слишком болен, чтобы курировать проект, и ему пришлось передать все в руки своего сына.

Сорокадвухлетний Владислав, знавший монумент ещё со студенческих времён, когда он помогал отцу на летних каникулах, говорит, что упростил изначальный дизайн, убрав некоторые боковые панели и добавив колокол. Но, как он считает, его отец одобрил бы эти нововведения.

Спустя более 30 лет с тех пор, как у Маначинского впервые появилась идея о памятнике «Дулагу-100», в июне 2016 года он наконец-то был открыт. На церемонии, приуроченной к 75-летию начала войны, присутствовали высокопоставленные чиновники: министр транспорта Максим Соколов (Росавтодор, сотрудники которого собрали большую часть денег на строительство монумента, относится к его ведомству), помощник президента Игорь Левитин и тогдашний губернатор Псковской области Андрей Турчак. Но никто из них в своих речах не упомянул слово «военнопленный» — речь шла об абстрактных жертвах, которые понес советский народ в страшной войне.

Мемориальный комплекс «Дулаг-100» — редкое исключение из официального нарратива. Угловатая, неуклюжая конструкция воспринимается как метафора битвы за сохранение истинной российской истории.

Это, правда, не единственный подобный мемориал в России. В Вязьме в Смоленской области стоит монумент в память о другом пересыльном лагере, «Дулаг-184». Своим существованием он обязан кампании, организованной родственниками погибших и организациям по борьбе за права человека.

Память о советских военнопленных будет восстановлена еще не скоро.

Но Владислав Маначинский уверен, что их история не может быть забыта.

«Они — наши граждане и они погибли за свою родину»,— говорит он. «Они оказались за колючей проволокой не потому, что были трусами. Просто так вышло».

Оригинал заметки на codastory.com.